«Знать, столица та была недалече от села…»

За несколько лет своей административной работы Ершов не менее трёх раз побывал в Ишиме, посещая и место своего рождения – деревню Безрукову. В письме от 22 февраля 1858 года, в день своего рождения, он сообщал родным: «Я остановился часа на два на своей родине, ходил смотреть место, где был комиссарский дом, в котором я родился. Смотритель училищный, провожавший меня до Безруковой, хотел посадить около места дерево – на память, а во время приноса иконы Божией Матери в Безрукову – отслужить на месте дома молебен…» В другом письме от 23 ноября 1858 года Ершов пишет: «Из Ишима я выехал в субботу, в 5 часов. Обедал у смотрителя вместе с П.И., который приехал проводить меня. В 6 часов мы были уже со смотрителем в Безруковой, месте моего рождения, и пили чай. Тут явилось несколько крестьян с сельским головой, с просьбами о моём содействии – соорудить в Безруковой церковь. Они хотят составить приговор – в течение трёх лет вносить по 1 рублю серебром с человека (а их – душ, примерно, до 800), что в три года составит до 2 500 рублей серебром. Моё дело будет – испросить разрешение на постройку церкви, доставить план и помочь по возможности. Смотритель сказал, что церковь надобно соорудить во имя преподобного Петра, и крестьяне согласились. Место для церкви они сами выбрали то самое, где был комиссарский дом, то есть именно там, где я родился. Признаюсь, я целую ночь не спал, раздумывая о том – неужели Господь будет так милостив, что исполнится давнишнее моё желание и освятится место моего рождения и восхвалится имя моего Святого. Недаром же в нынешнем году в календаре в первый раз упомянуто имя его. Сближение, как ни суди, пророческое. А как приятно мне было слышать от старых крестьян нелицемерные похвалы моему отцу! Всё это составило для меня 22 число одним из приятнейших дней моей жизни». Церковь в деревне Безруковой (селе Безруковском) Ишимского уезда Тобольской губернии, на родине автора «Конька-Горбунка», строилась с 1862 по 1876 год. До самого последнего времени о внешнем облике этого храма, возведённого при содействии самого Ершова, можно было судить только по графическому рисунку в журнале «Нива» за 1898 год и фотоснимкам 1960-х годов, на которых церковь стоит уже без колокольни, с раскрытыми оконными проёмами. В литературе о П.П. Ершове упоминания об этой церкви и участии Петра Павловича в её строительстве достаточно редки. О ней писал в конце ХIХ века Н.И. Палопеженцев, ялуторовский педагог и общественный деятель, занимавший в течение нескольких лет должность чиновника по крестьянским делам в Ишимском округе (именно в его очерке говорится о том, что этот храм – «подлинно народный памятник поэту»), а в ХХ веке – литературоведы и краеведы Л.Г. Бес- палова, Ю.А. Дворяшин. И все они обращались прежде всего к биографической книге друга Ершова по Петербургу А.К. Ярославцова. Обнаруженное в Тобольском архиве в апреле 2002 года дело под названием «О разрешении крестьянам деревень Безруковой и Завьяловой выстроить вновь церковь в деревне Безруковой» явилось значимым дополнением к книге А.К. Ярославцова и позволило увидеть, как осуществлялись высказанные в письмах к родственникам намерения писателя по поводу возведения храма на его родине, а также представить непростую историю «хождений» крестьян деревень Безруковой и Завьяловой, вознамерившихся организовать самостоятельный приход и построить церковь на свои средства и «доброхотные» пожертвования. Документ включает в себя прошения, донесения, сопроводительные бумаги Ершова, указы Тобольской духовной консистории и резолюции Тобольского губернского правления, приговоры Черемшанского волостного правления и рапорты Ишимского земского суда, личные прошения крестьян епископу Фео-гносту, проект храма и т. д. Проект церкви был выполнен в Тобольском губернском строительном правлении 35-летним архитектором Дмитрием Степановичем Черненко, строителем Тобольского тюремного замка. Но в процессе разработки замысел значительно изменился: деревянную церковь решено было преобразовать в каменную. Возводила храм бригада строителей под руководством отставного казака Фаддея Александровича Фёдорова, перед которым были поставлены условия: сделать кирпич «лучшей доброты, прокалённый, известь для кладки брать ишимскую, для штукатурки – екатеринбургскую, заготовить железные решётки в окна, двери и окна выкрасить белилами, водосточные трубы с воронками красить чёрной краской». Заботы об устройстве церкви стали для Ершова одним из самых отрадных занятий до последних минут его жизни. Для покупки некоторых церковных предметов заложил он однажды золотую цепочку от часов своих, о чём сказал жене уже только в конце своей последней болезни. Заметим, что эта цепочка имеет свою интересную историю: 2-3 июня 1837 года Тобольск посетил путешествующий по России цесаревич Александр Николаевич в сопровождении своего воспитателя В.А.Жуковского. Старший учитель словесности Ершов преподнёс через Жуковского этому первому представителю царской фамилии в Сибири свою оду «Государю Наследнику на приезд Его в Тобольск». Наследник отблагодарил поэта золотыми часами. Известно, что Ершов обращался к своему другу, известному художнику М.С.Знаменскому с просьбой о написании икон для храма на его родине, один из эскизов Михаила Степановича с изображением святого Петра Столпника хранится сегодня в Тобольском краеведческом музее. Как это ни горестно, но Ершову не удалось дождаться окончания строительства и присутствовать при освящении церкви. Рассказывают трогательную историю встречи безруковцев с умирающим поэтом: «Ершов уже сильно изнемогал; он понял, что крестьянам нужна какая-либо помощь для отделываемой церкви, а он ничем уже помочь не может. Прослезился Ершов, заплакали крестьяне, да так и расстались с ним навсегда». Строительство церкви было окончательно завершено только в 1876 году, то есть через семь лет после смерти Ершова. Но службы в ней совершались уже с 1866 года. Здесь крестили, венчали, отпевали несколько поколений безруковцев, имена которых, а сколько среди них Иванов, Данил, Гаврил! – как и имена священников, от первого – отца Николая Агафонова и до последнего – отца Никифора Серебрянского, можно было видеть в метрических книгах Петровской церкви за 1866 – 1919 годы. В середине 1930-х годов церковь закрыли. Колокольню разобрали, храм превратили в зерносклад, а потом и совсем забросили. Он стал использоваться как каменоломня для добычи кирпича в хозяйственных нуждах, а 20 июля 1969 года, к столетней годовщине смерти поэта, его подвергли окончательному разрушению. За девять лет до этого драматического события село утратило и своё название. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 27 июля 1960 г. в связи с подготовкой к празднованию 145-летнего юбилея со дня рождения писателя Безруково было переименовано в Ершово. Конечно же, это стало, по верному замечанию поэта А.И. Васильева, детство и юность которого прошли в Ишиме и Безруковой, далеко не самой удачной попыткой напоминания о месте рождения писателя, потому что «как бы ни велико было имя человека, в честь которого идут на переименование городов, сёл, улиц, оно всегда будет нести меньше исторической памяти, чем несло прежнее». Исчез топоним, который ценил сам Ершов, называвший Безруковским себя и своих героев: полковник Безруковский в его прозаическом цикле «Осенние вечера», атаман Безрукий в балладе «Сибирский казак». Но, к счастью, исчез не окончательно, так как ещё в начале ХХ века в километре от села прошла Транссибирская магистраль, и теперь из окон пролетающих на восток или запад нашей страны экспрессов можно увидеть маленький разъезд Безруково. Ишимцы и безруковцы не теряют надежды на воссоздание храма. Сегодня на его месте находится памятник погибшим во время Великой Отечественной войны жителям села. На каменной плите можно видеть несколько столбцов фамилий тех, кто не вернулся домой. Почти все из них совпадают с фамилиями крестьян, собиравших деньги для ершовского храма. Воистину святое место… 

Но какое значение имела малая родина для творчества Ершова? Ответ на этот вопрос далеко не прост, ведь Ершов был поэтом романтического склада, а это значит, что личные впечатления и документальные свидетельства должны были получать в его художественном наследии весьма опосредованный, очень часто идеализированный и условный характер. Один из наглядных примеров – юношеское стихотворение, созданное в Петербурге в 1836 году, «Послание к другу» с его часто цитируемыми строками: Рождённый в недрах непогоды, В краю туманов и снегов, Питомец северной природы И горя тягостных оков, – Я был приветствован метелью, Я встречен дряхлою зимой, И над младенческой постелью Кружился вихорь снеговой. Мой первый слух был – вой бурана; Мой первый взор был – грустный взор На льдистый берег океана, На снежный гроб высоких гор. Через сорок лет они вызвали саркастическое высказывание ярого защитника сибирского патриотизма Г.Н. Потанина: «Это – положительная неправда. Поэт родился в деревне Безруковой, в 1 000 верстах от снеговых гор. Подобное враньё погубило поэта: вместо того чтобы наблюдать окружающий мир, наблюдать тобольского мужика, в деревенской среде искать материала для своей поэзии, он фантазировал об океане, которого не видывал». Безусловно, в этом описании невозможно увидеть реалии родной Ершову южносибирской местности, но стоит ли подвергать поэта слишком строгому суду и обвинять в неточностях, зная, что он следовал прочно укоренившейся в его эпоху оссиановской традиции мрачного северного пейзажа и решал иные художественные задачи. Вместе с тем вряд ли угаснет у сибиряков и особенно земляков поэта желание связывать картины, детали, образы ершовских произведений с местом рождения сказочника и утверждать, что город Ишим, окаймлённый с трёх сторон рекой, удивительно похож с высоты птичьего полёта на Рыбу-кита, а деревня Безрукова – это то самое «село», в котором «братья сеяли пшеницу да возили в град-столицу». И, возможно, истина не столь пострадает, если мы соотнесём эту сказочную «град-столицу» с Ишимом, в котором на протяжении двух столетий шумела-гудела известная не только в России, но и далеко за её пределами Никольская ярмарка с конными рядами, и также вспомним, что один из персонажей «Конька-Горбунка» – карась, это и символ Ишима, который красуется на гербе города, дарованном ещё в 1785 году Екатериной Великой – «в синем поле золотой карась; в знак того, что в окружности оного города находится множество озёр, которые изобилуют рыбой и отменной величиной оных». Да и сами озёра, а точнее их не заросшая камышом водная гладь, называется местными рыбаками и охотниками «морем». «Охотник на море или на галье (в камышах – Т.С.)», – говорят в Приишимье. И как тут не вспомнить ершовское – «Козы на море ушли…» Безусловно, всё это очень вольные предположения, но не будем слишком строго судить за них земляков писателя, которые всегда помнят, что именно в этих просторных, красивых краях с чёткой линией горизонта, в деревеньке Безруковой, что «против неба – на земле», без малого два века назад родился Пётр Павлович Ершов… 

источник: 

Татьяна Савченкова, доцент ИГПИ им. П.П. Ершова.